Скандал разгорелся после публикации расследования Eesti Ekspress от 23 апреля, когда стало известно, что в Эстонии была создана и уже активно действует сеть из более чем 200 камер автоматического распознавания автомобильных номеров.
Управление системой осуществляет Департамент полиции и погранохраны (PPA), и только за месяц камеры фиксируют более 20 миллионов изображений. Среднестатистический водитель попадает в базу до 30 раз в месяц.
После этого канцлер права Юлле Мадизе выразила обеспокоенность тем, что эта система начала функционировать без широкого общественного обсуждения и должного правового основания. Сеть камер фиксировала перемещения автомобилей и граждан, а собранные данные централизованно сохраняли.
Министры не знали. Парламент – тем более
Официально сообщается, что все собранные с камер данные используют выборочно, преимущественно в ситуациях, связанных с опасностью для жизни и розыском преступников. Однако поразительно, что о такой масштабной сети видеонаблюдения не были информированы даже многие министры, включая премьер-министра Кристена Михала и министра юстиции Лийзу-Ли Пакосту. Они заявили, что так же, как и все, узнали об этом из прессы, и подчеркнули необходимость публичного обсуждения и политической оценки.
Ещё более тревожно, что парламент никогда не обсуждал создание подобной системы внутреннего мониторинга. Никакого отдельного политического мандата не запрашивали и соответствующего закона не принимали. Регламент, в котором упомянуто автоматическое наблюдение, касался лишь пограничных камер, установленных после вступления Эстонии в Шенгенскую зону.
На прошлой неделе министр внутренних дел Игорь Таро приостановил использование камер до получения юридической оценки и выработки чётких правил обращения с данными.
Что говорят в МВД?
По словам Хенри Тимберга, руководителя отдела правопорядка и уголовной политики МВД, в настоящий момент Эстония не использует камеры с функцией распознавания лиц.
«Они проходили техническое тестирование, – уточняет он, – но в постоянную работу внедрены не были. Об этом писали и в прессе. Так что все текущие разъяснения касаются исключительно камер, распознающих автомобильные номера».
Если говорить о правовых основаниях, то, по словам Тимберга, PPA вправе использовать в общественных местах устройства наблюдения, передающие или записывающие изображение, для выявления угроз, устранения правонарушений и поддержания порядка. Это предусмотрено § 34, ч. 1 Закона об охране правопорядка.
Тимберг подчёркивает, что речь идёт о специальной мере.
Кроме того, в Законе о полиции и погранохране (§ 3 ч. 1 и § 746) закреплено право полиции обрабатывать персональные данные – включая те, что получены с технических средств наблюдения, при выполнении задач по обеспечению порядка, розыску пропавших лиц и расследованию правонарушений.
«Речь не идёт о произвольном слежении, – подчёркивает Тимберг. – Всё строго в рамках закона».
«Никакой тайны!»
Почему же внедрение системы прошло без широкой огласки? Тимберг уверяет: «Использование камер распознавания номеров не было чем-то тайным. Эту тему обсуждали как с министерствами, так и с местными самоуправлениями. Именно они помогали развивать систему».
Он уточняет, что положения о таких камерах впервые были включены в базу данных POLIS ещё в 2009 году. Позже, в 2017 году, документ был обновлён, чтобы чётко разделить данные от камер скорости и камер, фиксирующих номера.
«Проект постановления подготавливали в МВД, и он был согласован с Министерством юстиции», – добавляет Хенри Тимберг.
В то же время он признаёт, что по этой теме не было широкой публичной дискуссии: «Возможно, на момент разработки уровень общественного интереса был недостаточно высок. Но я могу заверить: втайне ничего не делали. Мы подключили к процессу всех заинтересованных участников».
Тимберг добавляет: «Систему не создавали скрытно и не утаивали от политиков. То, что не все министры в курсе деталей технического решения, – не признак непрозрачности. Это – рабочий инструмент, применяемый строго в рамках закона».
По его словам, камеры используют исключительно как инструмент уголовной полиции: «Они позволяют расследовать тяжкие преступления, отслеживать незаконные перемещения через границу, искать пропавших людей».
Тимберг приводит конкретные примеры: «С их помощью были раскрыты международные ограбления, кражи автомобилей, а также серьезные преступления на территории Эстонии. Если, например, известно, что подозреваемый может передвигаться на определённой машине, мы отслеживаем её маршрут. Это помогает и собирать доказательства, и опровергать подозрения».
Ограниченный доступ и защита данных
Что касается темы камер на приватной территории, Тимберг подчёркивает, что здесь полномочия полиции чётко ограничены: «У полиции и у МВД нет полномочий требовать установки камер возле частных домов. Это решение может принимать только собственник, на добровольной основе и в соответствии с законом».
Он добавляет, что при этом все должно соответствовать требованиям 3акона о защите персональных данных и неприкосновенности частной жизни.
«Полиция может рекомендовать – но не требовать. Такие рекомендации возможны, например, для повышения безопасности. Но это не обязательство», – подчеркивает Тимберг.
Что касается камер в общественном пространстве, то, по словам представителя МВД, они обычно принадлежат органам местного самоуправления или государству.
«МВД может устанавливать камеры только на своих объектах – точно так же, как это может делать любой гражданин», – уточняет он.
Разъясняя правила хранения данных, Тимберг ссылается на положение POLIS.
«Если данные не используют в производстве по делу, их хранят не более трёх месяцев. На практике – около 1–1,5 месяца, – говорит он. – Если же данные связаны с расследованием, их хранят столько, сколько это необходимо по сроку ведения дела».
Тимберг подчёркивает, что каждый гражданин имеет право обратиться с запросом об обработке своих персональных данных: «Человек может узнать, есть ли запись, связанная с ним, и при наличии оснований потребовать её удаления. Все такие запросы рассматривают в соответствии с действующими правовыми нормами».
Что касается защиты данных, Тимберг отмечает, что доступ к системе находится под строгим контролем.
«Право доступа есть у следователей тяжких преступлений и оперативных дежурных. Чтобы подать запрос, необходимо указать номер дела. Каждое действие записывают, и оно подлежит последующей проверке. Мы не зафиксировали ни одного случая злоупотребления с камерами распознавания номеров», – заверяет он.
Тимберг добавляет: «Контроль за соблюдением процедур ведёт внутренний отдел. Все инциденты расследуют оперативно».
Механизм надзора
«Основной контроль осуществляет Инспекция по защите личных данных (AKI). Она следит за тем, чтобы все действия соответствовали эстонскому закону о персональных данных и регламенту GDPR, – говорит Хенри Тимберг. – Если PPA выявляет нарушение, следует уведомить как инспекцию, так и затронутых лиц. Уведомление AKI обязательно, если речь идёт о ситуации, создающей серьёзную угрозу правам и свободам граждан».
По его словам, правительство осознаёт необходимость контроля и открытого диалога: «Рассмотрение ситуации – очень важно. Это необходимо для укрепления доверия общества к нашей системе безопасности и её соответствию нормам закона».
Тимберг заверяет: «В настоящий момент надзорные процессы уже начаты – как в PPA, так и в Инспекции по защите данных. Если окажется, что необходимо внести изменения в законодательство – мы к этому готовы».
Когда и зачем полиция ведет съемку?
Оперативную и техническую сторону работы патрульных полицейских и камер для «МК-Эстонии» прокомментировал полицейский майор Андрес Кирсинг.
Он сразу подчёркивает, что патрульные полицейские не снимают граждан без оснований: «Для этого нет ни правовой основы, ни необходимости».
По словам Кирсинга, сотрудники полиции, включая патрульных, используют нагрудные камеры для фиксации правонарушений, действий водителей при дорожном надзоре, а также для документирования процессуальных мероприятий и мер государственного контроля. Такие камеры также применяют в пограничной службе.
«Существующий в PPA внутренний регламент чётко определяет, в каких ситуациях разрешена съёмка. Тем не менее решение о включении камеры каждый сотрудник принимает самостоятельно, – поясняет он. – Нагрудная камера записывает только видео – фотографии с неё не делают».
Записи хранят на выделенном сервере PPA, и установлен четкий порядок их просмотра.
Что касается фотофиксации, то фотографии патруль делает только в рамках производства по делу о правонарушении, используя для этого обычный фотоаппарат.
По словам Кирсинга, нагрудные камеры полицейские используют потому, что они обеспечивают объективную фиксацию происходящего, а записи могут быть использованы в качестве доказательств и служить альтернативой письменным протоколам.
«Мы применяем камеры как в расследовании правонарушений, так и в целях сбора доказательств», – уточняет он.
При этом сотрудники полиции обязаны предупредить граждан, если начинают съёмку.
Кирсинг подчёркивает: «Просматривать записи можно только по служебной необходимости – например, в рамках производства. Доступ не предоставляют автоматически: его нужно запрашивать».
Такой запрос должен быть согласован со службой внутреннего контроля и непосредственным руководителем и сопровождаться обоснованной служебной потребностью.
«Каждое действие в системе должно быть мотивировано. Все доступы и манипуляции с файлами строго фиксируют на цифровом сервере», – подчёркивает он.
Техническое обслуживание и защита данных
Отвечая на вопрос о технической стороне, Кирсинг поясняет, что систему камер в общественном пространстве обслуживают сотрудники PPA.
Сервер, на котором хранят записи с нагрудных камер, поддерживает Центр информационных технологий и развития МВД (SMIT), а управление сервером регулирует соглашение о предоставлении услуг между PPA и SMIT.
Если требуется техническое обслуживание самих устройств, его выполняет договорный партнёр PPA, поставивший эти камеры.
«Посторонние лица не имеют доступа к системам и к файлам», – отмечает Кирсинг.
Что дальше? Камеры замерли – вопросы остались
Как писал портал ERR, спустя полторы недели после того, как канцлер права Юлле Мадизе публично поставила под сомнение законность системы автоматического распознавания номерных знаков, в ситуации практически ничего не изменилось. МВД и РРА продолжали утверждать, что действуют в рамках закона и используют камеры исключительно в целях безопасности. Однако общественная обеспокоенность только нарастала.
14 мая министр внутренних дел Игорь Таро принял решение временно приостановить использование камер распознавания номерных знаков. Как подчёркивает ERR, мера будет действовать как минимум до тех пор, пока Инспекция по защите данных (AKI) и внутренний контроль PPA не завершат проверку и не дадут чёткий ответ: соответствует ли эта система правовым нормам и не нарушает ли она основополагающие права граждан?
В центре внимания сейчас – именно AKI. Заключение специалистов инспекции должно появиться в течение ближайших месяцев и станет определяющим: либо видеонаблюдение получит формальную правовую основу, либо Эстонии придётся пересматривать всю логику использования подобных технологий.
Канцлер права Юлле Мадизе в своём ответе подчеркнула: речь идёт не просто о камерах, а о праве человека на информационное самоопределение. В прошлом году она уже предупреждала, что обработка персональных и биометрических данных в общественном пространстве без участия парламента и без открытого обсуждения нарушает принципы правового государства.
«Это серьёзные вопросы, требующие глубокой правовой экспертизы, – заявили в канцелярии канцлера права. – До завершения проверок говорить о конкретных мерах преждевременно».
Комментарий
Майре Иро, представитель Инспекции по защите данных (AKI)
Инспекция по защите данных была осведомлена о том, что правовое регулирование полицейской базы – недостаточное. Мы уже неоднократно обращали на это внимание.
Кроме того, даже в нашем собственном руководстве по управлению реестрами мы приводим полицейскую базу данных как пример некачественного регулирования регистров, содержащих конфиденциальную информацию. Эту же проблему ранее поднимали Министерство юстиции и Министерство цифрового развития.
На прошлой неделе мы направили свои разъяснения в Министерство внутренних дел, указав, что, по нашему мнению, использование этих камер для обработки персональных данных не имеет достаточной и однозначной правовой основы. На уровне закона необходимо чётко определить:
- цель создания и ведения соответствующей базы данных,
- перечень персональных данных, подлежащих обработке,
- ответственное лицо или орган, осуществляющий обработку,
- сроки хранения данных,
- а также рамки полномочий для подзаконных актов, устанавливающих правила функционирования системы.
Следует отдельно подчеркнуть, что о внедрении системы камер с распознаванием номерных знаков инспекция официально уведомлена не была.
В связи с этим мы инициировали надзорное производство, чтобы выяснить, как именно осуществляется обработка данных в полицейской системе POLIS и соответствует ли это требованиям закона о защите персональных данных.
Причём в рамках проверки мы рассматриваем не только камеры распознавания номерных знаков, но и весь процесс обработки данных в целом: какие внутренние регламенты применяют, как обеспечивают хранение информации, каким образом данные удаляют, кто имеет доступ, какие меры безопасности используют и т. д.
Правовую оценку соответствия обработки персональных данных закону мы сможем дать только по завершении надзорного производства. Пока этот процесс продолжается, говорить о выводах преждевременно.
Если говорить о камерах, направленных на общественные пространства, а тем более – на частную территорию, то перед установкой таких устройств необходимо предусмотреть меры безопасности и тщательно продумать, где и как камера будет размещена и каким образом будут соблюдены права лиц, попадающих в поле её зрения. Это правило распространяется как на государственные камеры, так и на камеры, принадлежащие частным лицам или организациям.
При этом в отношении камер, установленных государственными учреждениями, применяют ещё более строгие требования: для обработки данных такого рода у учреждения должен быть прямой законный мандат.
Если в ходе надзорного производства будет выявлено нарушение, инспекция имеет право выдать предписание государственному учреждению о прекращении незаконной обработки данных или о приведении соответствующих процедур в соответствие с законом.
