Павел Бойцов

Он признается, что у него никогда не болит живот. «Конечно, когда много путешествуешь – много рисков. Бывает, что съел что-то не то… Но я скажу один рецепт. Если я вдруг съел что-то подозрительное, я выпиваю бутылку кока-колы. Это самый вредный химический напиток. Он растворяет всё, что вы съели. Это просто идеально», – делится лайфхаками маэстро Александр Васильев.

Дитя любви

– Как вам кажется, всё ли в вашей жизни пошло по вашему плану, по вашему сценарию? Или бывают мысли, что надо было сделать что-то по-другому?

– Нет. Более того – я совершенно реализованный человек. Я сделал в жизни абсолютно всё, о чём мечтал в детские годы. Это пример полной реализации.

Я востребован на сто процентов, я популярен. Я путешествую по всему миру и зарабатываю деньги. Я творчески реализовываюсь.

И Таллинн в моей судьбе сыграл немалое значение. Я здесь делал роскошные выставки в Kumu, прекрасно выставлялся в Кадриорге, много лет – в замке Фалль, Кейла-Йоа. Прочёл здесь большое количество лекций – в Русском театре, в Культурном центре, в Нарве. Я делал чудные выставки в Пярну, в великолепном музее.

Эстонию многие видят как маленькую страну. Да, маленькую по населению, маленькую, может быть, по территории, но, по-моему, равную Голландии. Так что – не такую уж и маленькую.

– А вы задумывались когда-нибудь, стали бы вы настолько успешным, если бы ваши родители были, скажем, обычными советскими рабочими?

– Безусловно, никогда не стал бы. Я верю в генетику. Гены передаются нам от родителей неслучайно. И неслучайно талантливые художники выбирают себе в жёны красавиц-актрис, чтобы получился хороший результат. 

Поэтому я совершенно точно знаю, что я дитя любви. И я очень благодарен родителям – и за воспитание, и за образование, и за интерес к истории, потому что они очень интересовались историей. И я – тоже.

– Меня удивило, что вы абсолютно не стесняетесь говорить, что родители вам очень помогали и в каком-то смысле даже сделали вам имя. Вспомнить хотя бы ваше появление в восемь лет на телевидении – вы запросто говорите, что чуть ли не по блату через маму туда попали…

– Нет, по блату никуда нельзя попасть. Можно попасть только благодаря таланту. Блат – это потрясающий трамплин. Но если человек остаётся бездарностью, то дальше вы никуда не пойдёте. Блат вам даёт шанс на первый шажок по лестнице, но дальше-то вы идёте сами.

Конечно, на телевидение в 8 лет меня привела мама, потому что снимали фильм-спектакль на Первом канале. Им нужен был ребёнок в этом возрасте, и она сказала: «У меня есть сын». А я был фотогеничный – и никогда, не скрою, камеру не боялся, свет на меня хорошо падал. Я очень-очень быстро учил тексты. Со мной репетировала мама: она мне два раза читала вслух текст, третий раз я рассказывал всё сам. Просто свойство памяти такое.

Потом я вёл детскую передачу «Колокольчик», потом – «Будильник». Потом я вырос и стал подростком. Подростки им были уже не нужны – им нужны были только детские звёзды. Так бывает часто в судьбе.

Но потом я уже громко вернулся в 2000-е годы. Сначала в России – я был на канале «Культура», потом на «Первом канале», долго вёл программу «Модный приговор». Потом началась война, и в тот же день программу отменили.

Приблизительно год нам говорили, что вот-вот начнём. Но мне надо было работать, и я не мог сидеть и ждать – это было просто уже невозможно. И я с удовольствием нашёл себе массу других работ, которые надо было запустить.

Так что график сейчас сверстан до 2027 года. И я очень счастлив, что знаю, где я буду каждый день, что я буду делать, с кем встречаюсь.

Не пью, не курю, в оргиях не участвую

– А какие качества, лично ваши, помогли вам добиться успеха?

– Знание языков. Я говорю на семи языках. Второе – французский паспорт. Ну, у вас эстонский, я понимаю, любой европейский паспорт – это абсолютная возможность к безвизовому перемещению.

– Вы говорите о технических моментах, а о характере?

– Спокойный характер. Я не закипаю, я со всеми нахожу общий язык.

– Только ли хорошие качества вам помогли добиться успеха?

– Плохих нет, потому что, смотрите: я не пью, не курю, не принимаю наркотики и не участвую в сексуальных оргиях. Это очень важно. Всё это очень плохо влияет на здоровье, на самочувствие. Потом всё это становится источником информации, который спамит вас. Зачем это вам надо? Это никогда не надо допускать.

«Я – сноб»

– Переняли ли вы что-то от своих нянечек? Я знаю, что в детстве у вас их было много.

– Было три нянечки. Но я не могу сказать, что я что-то от них перенял, потому что среди них были милые и добрые, а были, как мне казалось, пустые, неинтересные.

Про меня говорят: «Он сноб». Я этого не скрываю – ничего в этом плохого нет. У меня есть барские замашки. Я люблю, когда меня обслуживают: уберут за меня кровать, подметут, помоют окна, принесут чай, приготовят обед. Я всё умею делать сам. Но если мне принесут – мне приятнее. Я сам не хочу этим заниматься.

Я нанимаю везде прислугу. У меня есть несколько квартир и домов. Их же надо держать в порядке. В каждом городе есть прислуга, которая следит за домом. Обязательно. Это просто иначе невозможно.

– Вы в детстве нашли икону Николая Чудотворца. Вы верующий человек?

– Ну, я думаю, что да. Вера же в каждом человеке. Я часто посещаю храмы всех конфессий, потому что я часто провожу экскурсии. Я хожу в католические соборы, в протестантские соборы, в православные храмы, в мечети, в буддистские храмы, в Японии – в синтоистские храмы. Конечно, это всегда обращение к Богу, потому что я понимаю, сколько люди вложили денег, времени, усилий, чтобы всё это создать.

Когда я сажусь в самолёт – я крещусь всегда перед взлётом и посадкой.

– Вы эту икону берёте с собой или она где-то в одной из ваших квартир?

– Нет, она огромная. Она находится в Москве. Я там сейчас не бываю, и она закрыта на ключ. Большая она. Я не могу с ней путешествовать. У меня есть маленькие образки, но это для меня сейчас – не самое главное.

Я бывал на крестном ходу во Вселенской патриархии в Константинополе – то есть в Стамбуле, в Буэнос-Айресе – в русской церкви, куда меня судьба заносит, или в Мюнхене. Мне всегда это очень интересно. В Париже – много раз. Поэтому я с удовольствием и здесь, в Таллинне, захожу в храм.

Все – из-за любви

– Поскольку тема нашего интервью – «Новый я: от слов к делу», хочется вспомнить 1982 год, когда вы переезжали во Францию. Как я понимаю, это был фиктивный брак. Вы получили паспорт, по-моему, в 83-м году. Это был план или акт отчаяния?

– План, конечно. Нет-нет, акта отчаяния не было. Потому что я был тогда очень влюблён. Я был влюблён в художницу русско-французского происхождения. Звали её Маша Лаврова, теперь её зовут Маша Пойндер. Всё это было из-за любви. Мне ничего не оставалось делать. Но я был счастлив, что смог это сделать.

Другое дело, что отношения не заладились. Ну а кто гарантировал, что любовные отношения – на всю жизнь?

У кого-то – да, бывает. Живут 50 лет. Мы слышим о золотых, бриллиантовых свадьбах. А кто-то и года не выдерживает. 

Но я благодарен этой ситуации. К сожалению, я сейчас вдовец. Моя французская жена – Анн Бодимон – скончалась во время ковида. Мы уже были в разводе, но я всё равно чувствую себя вдовцом. Она много мне сделала в жизни, помогала, когда могла – хотя бы советом. Она была очень строгая. Есть француженки не легкомысленные, а строгие, чуткие. Она была госчиновником, между прочим.

– Но от этого брака, как я понимаю, детей не было?

– Детей не было, Бог не дал. Понимаете, у меня же было много связей в моей жизни. У меня никогда не родился ребёнок. Я просто допускаю, что, может, у меня не получается. Это же тоже может быть.

– Вы боитесь одиночества?

– Нет, абсолютно. Я совершенно не одинок. Меня окружает такое количество людей!.. И сколько я вижу семей, у которых есть дети, с которыми не складываются отношения.

Поэтому нельзя сказать, что дети – это гарантия отсутствия одиночества в старости. Это было бы неправильно. Я знаю много историй пожилых людей, которым их дети даже не звонят годами и ничего не делают. 

А есть другие случаи, когда какой-то совершенно посторонний человек каждый день у них дома – приносит еду, готовит кашку. Иногда это бывает корыстно, потому что они хотят получить квартиру или какое-то наследство. Но правильно делают – надо отработать, и отрабатывают. И ничего в этом преступного нет. 

Дар гипнотизма

– Что касается друзей, публики, тех, кто вас любит – есть такая фраза: мы нужны до тех пор, пока мы нужны. Кто входит в ваш список по-настоящему близких друзей, кому вы позвоните, когда вам действительно тяжело?

– Он у меня есть, да, конечно. Я так и делаю – делаю рассылки, все мои новости я сообщаю.

Когда я работал на Первом канале, я пользовался российским телефонным номером. Там у меня был целый список друзей, которые вообще делали вид, что они очень закадычные.

И из них, может быть, только человек пять или семь перекочевали в мой европейский номер телефона – потому что продолжали со мной общаться, не отвернулись и остались верными. Ну, этого достаточно. Если у вас есть пять или семь человек – это вообще сад райский!

– А ваша сестра Наталья есть в этом списке?

– Да, конечно. Мы очень часто общаемся. Мы почти каждый день переписываемся, перезваниваемся. И по мере возможностей стараемся встречаться. Я присылаю ей, когда могу, какие-то сувениры, выполняю её просьбы. Это очень дорогой человек в моей жизни.

– Я должен признаться: я очень переживал перед этим интервью. А вы как-то сумели так расположить к себе…

– Ну, во‑первых, я обладаю даром гипнотизма. Я знаю, что умею гипнотизировать зал, но технически объяснить это не могу. Не знаю, какие элементы я должен вложить в лексику, в тембр голоса, в мои перстни, очки, улыбку или прическу. Что мне надо сделать, чтобы люди сидели четыре часа с закрытым ртом и не хотели убежать во время моего выступления?

Когда мне было лет 16, я познакомился с очень известным в ту пору парапсихологом. Звали эту женщину Джуна. Она была грузинка. Якобы могла лечить болезни, что-то заговаривать. Знаю, что она занималась здоровьем Брежнева. В России принято до старости быть у власти и всё время лечиться, дабы не умереть раньше времени – такая традиция.

Эта Джуна якобы успешно с этим справлялась – конкретно с Брежневым. Когда я с ней встретился, меня поразили её глаза. Это было что-то магическое.

После она ко мне подошла и сказала: «Вы можете». Я говорю: «Что я могу?» Мне тогда было 16 лет. «Вы многое можете, как и я». Может быть, она что-то увидела. Но я действительно знаю, что мне главное – встретиться с человеком. Контакт глазами, обмен энергией позволяет мне многое сделать.

Мне нужен личный контакт. Я не могу это сделать по телефону, не могу в письме. Но если я встречаюсь лично – знаю, что дело будет решено в хорошую сторону.

– Мне кажется, это называется обаянием.

– Может быть. Но, кроме обаяния, я хочу добиться каких-то правильных, нужных всем нам результатов. Я человек миролюбивый, в меру алчный – не скрываю этого. Я за покой, за дружбу, за любовь. Я за то, чтобы люди были счастливы, а не больны. Но это тоже, наверное, как-то передаётся – через мои жесты, эмоции…

Воспитание души

– В XXI веке, во время тиктока и ютуба, что должны вкладывать родители в своих детей, чтобы они выросли культурными и достойными людьми?

– Надо приучать детей к чтению. Потому что чтение – это лучший способ образования. К сожалению, не все готовы читать.

Надо приучать к восприятию музыкальных произведений – не только «бип-боп-бум-бум». К восприятию искусства: живопись, скульптура, архитектура – это очень важно. К развитию вкуса. Он формируется в семье – цветом ли, формой ли, воспитанием ли. Это очень важно.

– Но это сложно сделать, если у самого родителя нет вкуса.

– Это абсолютно точно. Если генетически это не передаётся – это очень трудно сделать. Практически невозможно. Но бывали случаи.

Вот смотрите: Шанель родилась в деревенской среде. Её папа был рыночный торговец, мама – прачка. Что предвещало ей судьбу лидера вкуса, создателя бренда?

Ну да, на чужие деньги – неважно. Но создать бренд, который дожил до XXI века. Многие сегодняшние люди – сколько бы им ни дали денег – ничего не создадут, правда? А она увековечила своё имя. Миллионы, если не миллиарды людей мечтают иметь что-то с ее логотипом. Это может быть пудра, помада, лак или тушь. А может – сумочка, костюм, платье или пояс. Что угодно.

У неё вкус развивался. Она вращалась среди аристократов – ведь начинала как кокотка, женщина на содержании. Эти аристократы дали ей большой толчок. Она сумела им воспользоваться. У неё были хорошие педагоги, и она впитывала это.

Но ведь есть люди, которых мы стараемся водить на выставку, в музей, в театр – а они не воспринимают. Им неинтересно. Они не хотят открыть себя искусству. Им кажется, что «гамбургер и футбол» или Леди Гага на экране – это всё.

Есть только две вещи в мире, которые могут воспитать вашу душу: искусство и природа. Всё. Поэтому мы любуемся природой: ездим к морю, в лес, смотрим на животных, на птиц.

Я много раз повторяю: нет безвкусной рыбки, нет безвкусного животного, нет даже безвкусной рептилии. Как бы страшно она ни выглядела. Я иногда смотрю в интернете, какие бывают жабы, рачки, крабы. Бывают страшные – они живут глубоко, но они прекрасны в своей страшности. Гармонично прекрасны.

Они никогда не дисгармоничны. А дисгармония – это всегда война, разрушение, кризис, вредные вещества. Всегда дискомфорт. И, конечно же, китч – это порождение человека. Китч, который нас обогащает. Я часто повторяю: kitsch will make you rich, and art will break your heart (китч сделает вас богатым, а искусство – разобьет сердце, прим.ред.)

Если вы хотите жить в китче – вы никогда не воспитаете вкус. Хотя китч – это тоже стиль, но дурной. Ненужный набор символов, предметов.

То, что женщины не могут у нас отобрать

– Поскольку мы всё-таки немножко коснулись темы моды, скажите, а смена стиля может действительно повлиять на какие-то перемены внутри самого человека? Или это всё временно, просто обёртка?

– Конечно, может. Потому что стиль – это очень глубокое понятие. И самый главный стиль XXI века, хотят люди или не хотят, называется унисекс. Он полностью победил.

Унисекс проявляется в том, что женщины взяли в гардеробе мужчин все элементы одежды. Брюки, спортивную обувь, носки, футболки, пиджаки, куртки – это и есть унисекс. Это значит – прощай, женственность.

Но вот вы сидите с бородой и я с бородой – это единственное, что женщины не могут отнять у мужчин.

Почему в XXI веке повальная мода на бородки и усы, которой в XX веке не было? И считалось, что если человек с бородой, то это какой-то небритый пьяница… Люди могли подумать: «Что это за бомж сидит?»

Так что борода и усы – это наше единственное внешнее отличие от женщин. Это не хорошо, не плохо – это реалии.

Вся обувь перестала быть кожаной или замшевой – все перешли на резину, кроссовки, кеды. Говорят: «У неё женственная походка!» – а какая может быть женственная походка в мокроступах?

Например, я читаю иногда в Instagram: «Оценим образ». На фото – женщина в огромном пиджаке, мужских брюках, галстуке, белой рубашке. Выглядит неплохо, но это – полностью мужская одежда. А люди говорят: «Как стильно!» Значит, людям это нравится.

Что это даёт? Снижение рождаемости.

Мужчинам нравятся женщины. Большинству. Я бы сказал, 93% мужчин нравятся женщины. 7% мужчин – нравятся другие мужчины. А если женщина хочет понравиться мужчине – не надо ходить в мужском костюме. Это очевидно.

Дипломат в мире культуры

– Вы – обладатель огромного багажа знаний. Кому вы его передадите?

– А знания нельзя передать. Нельзя пересадить мозги одного человека другому. Но я написал много книг, сделал много фильмов, автор 270 выставок по истории костюма – это и есть передача знаний. Я оформил 160 спектаклей в разных странах мира – это и есть передача знаний.

Я могу добавить свои знания кому-то, кто ими интересуется. Но есть же люди, которым это не нужно. Они не знают разницу между Шантильи и Валансьен. Не понимают, что такое Малин, а что – Алансон.

Интересы у людей разные. Например, а я не смотрю футбол и не вожу автомобиль. У меня всегда были водители. О чем мы будем с ними говорить?

– Я знаю, что вам нравится, когда вам в разных странах дарят брошки. Я заметил, что сегодня у вас брошь в виде ласточки с эстонской символикой.

– Всё правильно. Я уважаю традиции. Сегодня для эстонского интервью специально надел эту брошку. Купил её в Лиссабоне. Она ручной работы. Но так совпало: ласточка – птица-символ Эстонии. Цвета флага – белый-синий-чёрный – подходят для сегодняшнего дня.

– Спасибо за любовь и уважение к Эстонии.

– Я уважаю традиции каждой страны. Поэтому ко мне хорошо относятся в любой стране мира. Меня можно назвать дипломатом в мире культуры. Я посол доброй воли. Без уважения к соседям, друзьям, традициям, искусству, культуре, языку – мы ничего не добьёмся.

 БЛИЦ-опрос

– Час в спортзале или шикарный обед в «Макдональдсе» с кока-колой и гамбургером?

– Ни то, ни то. Обедать люблю, ужинать – нет. Разъедаемся быстро, сбросить трудно. Стараюсь не ужинать. Пообедал – и жду завтрака.

– Зайцев или Юдашкин?

– Из этих двух – Зайцев.

– Я недавно смотрел одно интервью, в котором вдова Валентина Юдашкина предположила, что вы не очень хорошо к нему относились. Это правда?

– Наверное, это было взаимно. И на то были причины.

– В Турции вы кормите кошек с балкона. А кто в Турции кормит Александра Васильева?

– Я там готовлю сам – на гриле. Готовлю хорошо. Держу диету: перцы, груши, яблоки на гриле. Куриное мясо – без масла. Кабачки, баклажаны.

Мне как-то курицу меньше жалко, чем барашка, ягнёнка, телёнка или корову. А без яиц я вообще день не начинаю. Я всегда ем яйца. В основном яичницы, омлеты, пашот, бенедикт. И я даже думаю, что мои хорошие волосы, отсутствие облысения в этом возрасте, хорошие ногти, хорошие зубы – это всё от этого. Без яиц вообще нельзя жить.

И мужчинам – особенно.