Эдуард ждал Соделя в фойе гостиницы.
– Так чем вы можете мне помочь, Эдуард? – спросил адвокат.
– Называй меня Петля, так проще и привычнее, и давай на «ты» – ответил «клиент». – Я предлагаю решить твой вопрос одной подписью. Ты подписываешь документ, полицейские забывают о наркотиках в твоем номере, и ты спокойно работаешь и дальше.
– И что же я должен подписать? – спросил Содель, отлично зная ответ на свой вопрос.
– Вот этот документ.
И Петля протянул Соделю подготовленный документ, по которому Космачев отзывает иск и отказывается от всех требований к Мейну и их предприятию.
Виктор улыбнулся. По характеру письма и стилю он тут же узнал руку бывшего товарища Клейнера.
– Красиво вы все это разыграли, – протянул Виктор. – Но я должен подумать, потому что…
Договорить он не успел, так как к ним подошел человек в штатском и обратился к Петле.
– Эдуард Петлевский?
– Да, в чем дело? – спросил тот.
– Федеральная служба безопасности. Прошу вас следовать за мной.
Они удалились. Виктор проводил их взглядом и краем глаза заметил подошедшую Машу.
– Вот и все, – сказала она. – Теперь можешь выдохнуть.
– Да-а-а.. – задумчиво протянул Содель. Странные дела у вас в Питере творятся.
– Милости просим в Россию, – весело сказала Маша и пропела: Россия – родина моя…
– Спасибо тебе за помощь, Машенька, – с чувством произнес Содель. – Даже не знаю, как бы без тебя выкрутился. Такую комбинацию эти жулики провернули…
– «Государство, законность и честь!» – полушутя ответила Маша девизом ФСБ. – Что я могу еще для тебя сделать?
– Есть одна просьба: могу я забрать этот документ и использовать его в своих процессах? – И Виктор показал ей полученную от Петли бумагу.
– Нет, Виктор! Ты же сам знаешь, что это вещественное доказательство по делу Мейна.
– Доказательство чего?
– Его активов, участия в организованной преступной группировке, иных финансовых и валютных нарушений резидента России.
– Но хоть сфотографировать его можно? На светлую память для себя.
– Хорошо, но только не демонстрируй его без особой необходимости.
– А что вдруг такая секретность вокруг какого-то коммерсанта? Он хоть и богатый человек, но все же только коммерсант, не бандит какой-то.
– Ты вообще имеешь реальное представление о том, кто такой Мейн? – серьезно спросила Мария.
– Насколько я смог понять этого человека, он серьезный, целеустремленным бизнесмен. Я бывал у него и в офисе, так и он ко мне приезжал в Эстонию. Видел стиль его работы. Типичный предприниматель своего времени. Мне он показался очень гибким, но в то же время каким-то необычно жестким, цепким, отстаивая свои принципы. Даже если его представление о чем-то было ошибочно, приходилось тратить уйму энергии ему это доказать. Очень упрям. В делах уверен, прямолинеен и достаточно напорист. Как только я в тот раз отказал ему, в голосе почувствовал немного агрессии, но списал это на нервозность положения.
– А в чем же ты увидел его гибкость?
– На переговорах по техническим или организационным вопросам он слушал Космачева, и всякий раз, когда они сталкивались с дилеммой или проблемой, именно он находил решение. Не техническое, а организационное. Это касалось и земли под завод, и займов под оборудование и т.д. Гибкость его в его способности не зацикливаться на чем-то одном, а видеть картину широко и иметь возможность быстрого выбора из всей линейки.
– Да, интересно, – ответила Маша.
– Кроме того, как он со мной лично вел переговоры, когда мы заключали договор, это тоже впечатляло. Я многих видел, но этот, просто победитель. Пришел и занял все пространство своей энергией. У меня после пяти минут разговора не осталось даже тени сомнения, что с ним надо работать.
– Интересно ты рассказываешь, – с улыбкой ответила Маша. – Да, это похоже на него.
– Правда же? Ну серьезный же чувак!
– То, что серьезный, это без сомнения. Его таланты да в благое русло бы! Ты сам же говорил, что он от тебя требовал отчетов, не отвечающих закону!
– Да, когда он вышел с этим предложением, я сначала это воспринял не всерьез. Затем, когда он начал настаивать на этом, я почувствовал в нем какую-то жесткость, но подумал, что это обычный такой бизнесменский прием, я, мол, предложил, и теперь твое дело, принять или нет. Я воспринял это за некую хитрость. Но потом, кода начались откровенные требования, да еще и подкашмаривание, я просто решил, что меня подставляют. Еще вчера я воспринимал его своим, и тут он вдруг толкает меня под танки! Я сначала было даже обиделся. Потом до меня дошло, что Мейна ни в коем случае нельзя принимать лично, я для него лишь инструмент для ведения бизнеса, и он меня поменяет при необходимости без проблем. Вернее, даже так – он мягко стелет, жестко спать! Он проникает тебе в душу, ты начинаешь считать его своим товарищем и единомышленником, но на самом деле, будь готов, что за это можно сесть.
– Да, мы, когда следили за его деятельностью в России, неоднократно наблюдали, с какой легкостью он использовал людей.
– Маша, а как вы вообще вышли на него? Ты говорила о разработке, организованной преступности, как это вообще в нем поместилось? Я, конечно, могу допустить, что он человек многосторонний, и тот, которого я знаю только с одной стороны, может не показывать всей картины.
– Да, ты прав. На самом деле, Мейн очень интересный персонаж. Попал в поле зрения органов уже давно, еще после сомнительного покушения на него самого. Милиция что-то пыталась накопать, но безрезультатно. В нашу разработку попал после того, как обанкротил и распродал Питерский завод. Деньги ушли сомнительным однодневкам на Запад.
– Я всегда стеснялся спросить его лично. Сам Мейн, он московский, из богатой семьи?
– О, это интереснейшая история! Никакой он не Мейн, а Мейнулов, и не Александр, а Шамиль. Родился он в деревне, рядом с Дзержинском, в Горьковской области. Соседи считали его покладистым, но при этом неуступчивым. Он ходил со всеми в школу и учился неплохо, хотя отличником не был. Быстро понял, что именно деньги являются ключом ко всему.
Как-то крутился, и говорят, что к окончанию школы у него уже был купленный на свои деньги мотоцикл, причем «Ява», часы и новая одежда. Представь себе, и это в деревне!
– Могу себе представить, в восемнадцать лет и на свои деньги. У моего старшего брата был, и я представляю сколько это все стоило!
– Шамиль ценил практические навыки и зарабатывал уже тогда на всем, от разноса почты до складывания дров.
– Интересно, как соседи его характеризовали?
– Как? Очень интересно.
– Как бойца, который всегда брал и свое, и если мог, то и чужое.
– Что значит бойца? Он как человек был агрессивен?
– Скорее не агрессивен, а очень напорист и нацелен на собственную цель. Он ведь пошел в армию из деревни, отслужил и поехал в Питер. В конце восьмидесятых открыл свой кооператив. Пережил покушение конкурентов и через это потерял страх, участвовал в скупке акций одного обанкротившегося предприятия в Питере и участвовал в залоговых аукционах. Тут мы и подключились. Поменял фамилию с Мейнулов на Мейн для того, что отрезать прошлое и придать себе какого-то значения. В девяностых стал миллионером, и к двухтысячным мультимиллионером.
Ближе уже к десятым он почувствовал ужесточения в сфере фискальной политики, да и с отмыванием денег у него не все благополучно, начал реорганизацию всего своего бизнеса и хотел вывести все в Европу. Потом приехал домой в Дзержинск, поехал к металлургам и решил вложиться в производство металла. Так вышел на Космачева, а потом и на тебя.
Поздно вечером Виктор долго думал о произошедшем. Он сомневался в том, что Мария сможет защитить его в полной мере. Логика подсказывала опытному адвокату, что проще было бы просто покинуть Россию, пока все не уляжется. Как это сделать? Если на ресепшене сказать, что уезжаешь, об этом тут же узнают заинтересованные лица из местной полиции. А что если они коррумпированы? Что если они только и ждут, чтобы применить меру пресечения? До утра оставаться тоже нет резона, непонятно, что может произойти за ночь.
Вечером того же дня, не сдав гостиничный номер и не предупредив Машу, Виктор Содель улетел в Хельсинки, а утром следующего дня уже был в Таллинне.
