15 мая прошлого года меня представили общественности как нового кандидата на пост старейшины Ласнамяэ. А 19 мая я позвонила мэру и сказала, что отказываюсь.
Политиком я не стала, и этот текст я пишу как человек, который горячо любит свою страну и считает себя вправе критиковать государство.
Лирическое отступление
Я родилась и всю жизнь прожила в Эстонии, с которой меня связал дедушка, папа мамы. Его, инженера-строителя, перевели с семьей в Эстонию в 1951 году, и моя мама появилась на свет уже в Таллинне.
Согласно принятой в Европейском союзе классификации, учитывающей миграционное происхождение, я – иммигрант в третьем поколении, несмотря на гражданство Эстонской Республики.
История с моим выдвижением на пост старейшины обнажила железобетонную призму восприятия того, что позволено и не позволено «интегрированному в эстонское общество» гражданину, с точки зрения тех, кому выгодно разделять и властвовать.
В 1991 году, когда Эстония восстановила независимость, мне было семь лет. Помню, как в тот период эстонские дети, с которыми мы раньше вместе играли, вдруг стали кидать в нас, русскоязычных, землю с камнями и кричать, чтобы мы убирались домой, в Россию.
Тогда я растерянно спросила маму: разве наш дом – не здесь?
Мама сказала, что дети ошибаются, и Эстония – наш общий дом. Я поверила.
Моя школьная жизнь проходила под странным лозунгом интеграции в эстонское общество. Говорят ли эстоноязычным детям о необходимости интеграции в эстонское общество? Вряд ли. Они по факту своего рождения уже – часть эстонского общества, их ни в чем не подозревают и на лояльнось не проверяют.
Навязанная необходимость куда-то интегрироваться автоматически прокладывала невидимое препятствие между мной, обычным ребенком, который воспринимает себя личностью, а не объектом, и обществом, частью которого я фактически уже являлась, но при этом к которому как будто бы не принадлежала без некой валидации со стороны непонятных сил.
До поры до времени это препятствие походило на доброкачественное уплотнение под кожей – нащупать можно, но движению не мешает.
По ощущениям, понятие успешной интеграции с точки зрения этих сил выходило за рамки владением эстонским языком или соблюдения закона, пряталось за расплывчатым словом «ценности» и в полной мере стало для меня понятным лишь в мае прошлого года.
Этот важный критерий – отказ от той части себя и своей личной истории, который вызывает страх и неприятные эмоции у тех, кто считает себя в праве принимать экзамен на успешную интеграцию от имени того самого эстонского общества, куда по их мнению должны интегрироваться иммигранты в третьем поколении.
Здесь в действии оруэллоское «Люди, которые говорят от имени народа, редко спрашивают сам народ». Но проблема – в том, что от имени народа не только говорят, народу еще и навязывают определенные нарративы и страхи, безответственно усиливая разделение и препятствуя сплоченности.
Я воспринимаю себя не как «интегрирующуюся» или «интегрированную», а как полноправного члена общества, в котором каждый имеет право на свое мнение и свои чувства.
После кризиса Бронзовой ночи мои эстоноязычные друзья и объединяющая идея движения «Сделаем! 2008», соорганизатором которого я стала, помогли мне отказаться от мысли уехать из Эстонии. Я нащупала и укрепила связь с домом, приняла его несовершенство и принялась за его обустройство, приглашая остальных присоединиться к проектам, инициативам и возможностям, о которых я рассказывала и которые я с единомышленниками создавала для других. Обычная жизнь обычного жителя Эстонии.
В интервью эстонским изданиям я всегда подчеркивала, что считаю, что самое главное – это быть прежде всего человеком и разделять общечеловеческие ценности, сберегая оставленное предками культурное и природное наследие и приумножая его ради будущих поколений.
То, что в результате моей работы на благо эстонского общества и достойное представление страны на международном уровне Радио 4 выбрало меня «Человеком 2018-го года», Delfi и Päevaleht внесли в список ста лучших волонтеров страны, журнал «Яна» поместил на обложку мартовского номера в 2019 году, а канал ETV+ позже выбрал меня героиней двух документальных фильмов в циклах «Истории успеха» и «Добрые дела», было для меня признаком общественного одобрения моей деятельности и придавало сил для работы над новыми проектами.
Но в ответственный момент оказалось, что несмотря на все видимые и признанные государством заслуги моя кандидатура «судя по своей прежней деятельности и нынешним взглядам, никоим образом не соответствует коалиционному соглашению и тем идеалам, с которыми новое руководство Таллинна приступило к работе» (так сказала депутат Рийгикогу Рийна Солман). Сюрприз!
Как это было?
В начале мая 2024-го мэр Таллинна Евгений Осиновский предложил мне должность старейшины Ласнамяэ.
Политических амбиций у меня никогда не было, иначе я бы уже давно занималась политикой, и к предложению мэра я сначала отнеслась скептически.
Но, поразмыслив, увидела в этом возможность применить свой опыт на новом уровне.
Я обозначила три приоритета своей работы: образование, душевное здоровье и окружающая среда. Мэр с ними согласился.
Поскольку по первому образованию я – филолог и владею эффективной методикой обучения иностранным языкам, профессионально работаю в сфере душевного здоровья и социальной помощи нуждающимся и занимаюсь экологией более двадцати лет, у меня были идеи, как можно на благо Ласнамяэ объединить мои знания и опыт с возможностями, которые мне открывались.
15 мая меня официально представили в публичном пространстве как кандидата на пост старейшины.
В течение только следующего дня я дала семь больших интервью радио KUKU, теле-, радио- и онлайн-редакциям ERR и Postimees. Эстоноязычных журналистов – кроме, разве что, радио KUKU – очень волновал вопрос о том, почему я писала письма Путину.
16 мая я дала интервью Индреку Кийслеру, которое появилось на портале ERR. А 17 мая на том же портале появилось мнение руководителя таллиннского отделения партии «Отечество» Рийны Солман со ссылкой на это интервью.
Текст Солман произвел эффект разорвавшейся бомбы и запустил определенные деструктивные процессы в умах многих сограждан.
На мой взгляд, такое поведение и риторика – важный симптом состояния душевного здоровья эстонского, но все же многонационального общества.
Техника искажения
15 мая я проснулась кандидатом на пост Ласнамяэ с хорошей репутацией и большой народной поддержкой, а спустя сутки узнала, что, оказывается, я не разделяю западноевропейские ценности и чуть ли не являюсь врагом народа.
На мой взгляд, произошедшее можно назвать модным словом «травля». И от этого, увы, никто не застрахован.
Метафорически выражаясь, то самое доброкачественное уплотнение под кожей, которым выше я проиллюстрировала образ препятствия, вдруг было активировано по команде «фас!» и стало мне мешать.
Следите за руками.
В опубликованном 16 мая интервью я сказала, что была против того, КАК перенесли Бронзового солдата.
Солман же 17 мая написала: «Так, например, Татьяна Лаврова в 2007 году была против переноса с Тоомпеа символа оккупации, ставшего известным как Бронзовый солдат, вокруг которого кремлевская пропагандистская машина в течение многих лет подстрекала русскоязычное население к общественным волнениям».
Тут – намеренное искажение фактов. Объясняя на пальцах, меня волновал раскол в обществе, но мне приписали действия в составе некой кремлевской машины.
Идем дальше. Солман пишет: «Позднее Лаврова активно собирала пожертвования для ветеранов армии Советского Союза, оккупировавшей Эстонию. Возможно, я просто не заметила, чтобы она делала нечто подобное для солдат, сражавшихся за эстонское государство». И приплела туда же Михаила Кылварта.
Таким образом Солман напоминанием об оккупации и Кылварте грамотно вызывает нужные эмоции у эстонской аудитории.
На самом деле в своем ответе Кийслеру я говорила: «Я помогала организации под названием «Таллиннское объединение участников Второй мировой войны. Эта организация зарегистрирована в Таллинне. Это – те ветераны, которые воевали на стороне Советского Союза. И лично я не вижу причин, по которым не могу помогать пожилым людям, которые нуждаются в помощи. Ветеранов сейчас осталось очень мало».
Затем Солман пустила в ход тяжелую артиллерию – дескать я лично писала письма Владимиру Путину: «Также Лаврова прославилась своими контактами с Россией Владимира Путина и даже с самим Путиным, когда в 2017–2018 годах она занималась организацией Всемирного дня чистоты в России и направляла письма лично Путину. Такой человек не подходит на должность главы района столицы Эстонии. Мы не хотим превращать Ласнамяэ в «маленькую Россию»».
На самом деле в 2018 году эстонское государство платило мне зарплату, чтобы я организовала в России «самый большой подарок миру от Эстонии в честь 100-летия Эстонской Республики» – так подавалась в тот год акция в 157 странах. Да, в мои обязанности входило общение с местной властью, но В.Путину я лично все же не писала.
Годом позже Путину не то что писала, а жала руку президент Керсти Кальюлайд в Москве. Но это – другое?
И затем Солман обобщила, дескать я «по своим взглядам не принадлежу к западному ценностному пространству», что «на протяжении многих лет последовательно способствовала распространению пророссийских настроений в столице Эстонии» и «служила интересам путинских структур». Солман также призывала «других партнёров по коалиции в Таллинне – Реформистскую партию и партию Eesti 200 – не прятать голову в песок, а чётко выразить свою позицию и вместе с партией «Отечество» выступить против продолжения пророссийской политики в Таллинне», то есть против меня.
Это передергивание было настолько вопиющим, что Солман даже позвонил президент Всемирного дня чистоты в 2012–2018 гг. и разъяснил суть моей деятельности в России. Думаете, Солман принесла мне извинения за голословные обвинения, ущерб карьере и психике и опубликовала опровержение своих слов?
Вопрос риторический.
Что это было?
В преддверии выборов в Европарламент, которые должны были состояться через месяц, ставки повышались, и борьба партий за поддержку электората усиливалась.
Социал-демократы наблюдали за ситуацией и дипломатично сводили весь накал закадровых страстей к тому, что меня не так поняли.
Неприятным и даже шокирующим опытом для меня было увидеть грубые неточности в некоторых опубликованных интервью со мной и не получить от журналистов даже ответа на мою просьбу их исправить. Я больше никогда не буду давать интервью по телефону тем, кому не доверяю!
Наступило воскресенье, 19 мая. На следующей неделе меня ожидал плотный график важных встреч и интервью для прояснения моей позиции. Первое интервью должно было состояться уже утром в понедельник, 20 мая, в «Кофе+» на ETV+.
Но 19 мая я решила отказаться как от должности, так и от всех комментариев, делегировав это социал-демократам.
Причина отказа от комментариев проста: потратив одну неделю на «шоу с попкорном» для народа за свой счет, не хотелось тратить и вторую на объяснения, продолжая множить круги на воде. Оценив обстановку, я поняла, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и мне нужно как можно скорее вернуться к обычным делам.
Почему же я отказалась от должности?
Чтобы стать старейшиной, мне следовало совершить ряд нехитрых действий: написать открытое обращение к общественности, тактично указав на искажения и фрагментарное интерпретирование моих слов и действий, встретиться с оппонентами, назвав вторую половину кодовой фразы «Чей Крым?» и т. п.
Но кроме этого следовало принять и определенные правила игры, которые мне не понравились. Напомню, что в этом тексте я делюсь своим личным опытом и мнением, и допускаю, что у других – все иначе.
Одна из основных причин, по которым я отказалась от должности, – это невозможность нести ответственность за свои реальные действия. Ответственность – это способность и возможность что-либо контролировать. Если у меня отсутствует возможность контроля, я не могу отвечать.
Времени с четверга по воскресенье мне хватило, чтобы понять, что мне уже приходится отвечать не за себя, но за чужие фантазии о себе, и у меня отсутствует возможность контролировать их появление. И это было только начало!
Одно дело, когда о тебе пишут рядовые хейтеры где-то в соцсетях, и другое – когда хейтерами и лгунами оказываются партнеры по коалиции, а журналисты игнорируют нормы Кодекса журналистской этики.
Как можно конструктивно работать, если процесс и результаты труда освещают в стиле кривых зеркал? Для этого, видимо, нужно иметь те самые политические амбиции, которых у меня все еще нет, а также слаженную команду, в которой ты – по убеждениям, а не по воле случая.
Времени сработаться с командой мэра в спокойной обстановке у меня не было.
Для меня важно звучать от первого лица и самостоятельно формулировать мысли исходя из своих общечеловеческих ценностей. Я шла на пост старейшины «всей собой», если можно так выразиться. Погружаясь в партийные будни я поняла, что если политика станет профессией, я потеряю свой голос и сдам себя в аренду, потеряв свободу.
Несколько дней, которые я провела в предбаннике большой политики, поставили меня перед серьёзными нравственно-философскими вопросами. Я оказалась на развилке и в итоге отказалась входить в дверь, которая требовала отказа от части себя в угоду интересам других.
Особенно острым оказался вот какой момент: в своей стране я автоматически оказалась в роли человека, который должен оправдываться – просто из-за своего происхождения.
Когда я на высоких оборотах наблюдала разворачивающийся вокруг меня спектакль, мне показалось, что очень уж многие представители власти из разных партий играют в некий театр. Зрителю показывают определенные типажи, чтобы он правильно проголосовал, а к своему амплуа относятся как к театральному костюму, который легко можно поменять.
С актерами все понятно, но удивляет реакция зрителей – многие как будто бы действительно верят и, наверное, иногда даже испытывают катарсис. Например, когда звучат слова о борьбе с русификацией в стране, где по данным переписи населения Эстонии 2021 года, русский язык является родным для 28,5% населения страны.
Чтобы получить доступ к ресурсам, в политическом театре в ход идут разные методы. Русскоязычных можно отлучить от эстонского общества недоинтегрированностью, назвав «рукой Кремля», а чистокровных эстонцев – многими другими способами. Было бы желание, а «костюм» найдется.
Про душевное здоровье – личное и общественное
Жалею ли я о том, что приняла предложение мэра год назад? Нет. Я благодарна Евгению Осиновскому за предлагаемые возможности и поддержку. И всей ситуации – за потрясающий жизненный опыт, который стал закономерным этапом в моем личном развитии. Он помог мне переосмыслить ценность свободы в широком смысле.
Ситуация с травлей прошлого года напомнила мне описанную в начале ситуацию, где эстонские дети кидали в меня землю и кричали «Чемодан! Вокзал! Россия!»
Возможно, так проросли семена, посаженные во время мартовских депортаций. Следуя этой логике, я должна научить своего сына кидать землю в эстонцев? Нет, так мы далеко не уедем. Травмы нужно исцелять.
Мы живем здесь и сейчас, и нам нужен образ мирного будущего, а не болезненного прошлого, которое кто-то тихонько оплакивает, а кто-то использует для удовлетворения личных амбиций и политических дивидендов.
Что делать при травле и абьюзе и как себе помочь?
Многие знают меня как холистического регрессионного терапевта. Этот метод психологической помощи основан на принципе целостного подхода к человеку, и я хочу поделиться с вами некоторыми простыми приемами, которые помогли мне год назад.
В холистической регрессионной терапии работа так или иначе идет с психологическими травмами и их последствиями.
Травма – это ситуация, порождающая эмоциональный конфликт-шок. Она всегда:
- неожиданна (человек не подготовлен к событию),
- драматична (ситуация или событие сильно влияет на человека),
- изолирована (человек остаётся наедине со своей проблемой),
- без какой-либо стратегии для разрешения ситуации (человек не может найти решение и ничего не предпринимает).
В основе любой травмы лежит искаженное восприятие себя и реального мира, и этим она и опасна. Ведь если я живу в искаженном мире, я не могу с ним адекватно взаимодействовать. Так, коллективные травмы прошлого до сих пор мешают жителям Эстонии видеть друг в друге потенциал для сотрудничества, а не причину возводить баррикады.
Правила поведения при абьюзе
1) Самое первое и базовое правило – вспомнить, что никто не имеет права вас определять и преуменьшать.
2) Для того чтобы держаться своей правды, вам не нужно одобрения оппонентов.
3) Важно рассказать самому себе, желательно – вслух, что произошло, назвав действующих лиц своими именами. Обычно суть истории укладывается в пару-тройку предложений, и этого часто достаточно, чтобы перейти с уровня эмоций на уровень т. н. думающей части мозга, способной к логическим связям.
4) Важен план действий, пусть даже промежуточных.
5) Назвав вещи своими именами и обозначив токсичную для себя среду, важно при первой возможности ее покинуть или уменьшить ее влияние на вас, переключаясь на то, что приносит радость, помогает сбрасывать напряжение и проживать эмоции.
6) Помните: абьюзер никогда не согласится с тем, что он – абьюзер, то есть занимается эмоциональным, физическим, сексуальным и/или экономическим насилием. Тратить силы на объяснения в надежде, что он все осознает и больше так не будет, не стоит.
7) Важно: абьюзеры чаще всего понимают только язык силы, и так как их психика чаще всего нарушена, победить их, играя по-честному, – достаточно непросто.
8) Поэтому жертве абьюза важно не стараться сразу отвоевать потерянное, а сфокусироваться на том, что осталось, и следить за тем, чтобы восстановиться.
9) Знайте: нет ничего стыдного в том, чтобы признать себя жертвой травли. Это – не про слабость, а про силу, ведь если вы адекватно описываете реальность, вы можете подобрать адекватные решения для улучшения ситуации лично для себя.
Кроме того, жертва, которая опирается на свою силу, возвращает себе субъектность.
10) Важно поделиться своей историей с теми, кто может выслушать и поддержать, сходить с вами погулять, налить чай, обнять. Важно заботиться о самом себе, как если бы эмоционально пострадал дорогой вам человек.
11) В случае, если пережитое событие продолжает оказывать на вас негативное влияние, важно обратиться за профессиональной помощью.
Подводя итог, хочу сказать, что все строится на проекциях. Государство выполняет родительские функции, а народ можно сравнить с детьми, так как политики и чиновники ими управляют.
В нашей семье с детьми от предыдущего брака один ребенок – «золотой», второй – «козел отпущения», есть и другие. Такая семья называется в психотерапии дисфункциональной, в ней тяжело всем. Нам, условным детям, перестать бы ссориться, заметить и признать боль и страхи друг друга, выразить друг другу сочувствие и начать процесс осознанной сепарации от «родителей», чтобы оздоровить «семейную систему» и перестать позволять собой манипулировать.
Чем больше субьектности и осознанности в каждом отдельном человеке, тем здоровее и целее все общество.
