Мониторинг, проводимый уже 8‑й раз, анализирует изменения в сфере интеграции в течение целого поколения. В самом начале этого периода вообще никакой интеграции не было – была сплошная путаница в умах как тех, кто хотел независимой Эстонии, так и тех, кто этого не хотел. Многие из тех, кто этого не хотел или поверил в новую Россию, покинули Эстонию, поэтому население страны уменьшилось в 1993–1997 годах почти на 150 тысяч человек. Само понятие интеграции появилось в середине 1990-х, в марте 1998 года был учрежден Фонд интеграции неэстонцев, который весной 2008 года стал просто Фондом интеграции. Объектами интеграции оказались около 300 тысяч лиц без гражданства, которым в январе 1996 года стали выдавать паспорт иностранца. В свое время выдача таких паспортов была признана решением проблемы безгражданства, но к настоящему времени срок годности такой оценки, конечно, давно истек.
Новости мониторинга
Организаторы мониторинга «прощупали» 7134 адреса и опросили 1414 человек. Опрос проводился по пяти направлениям, отражающим связи между эстонцами и неэстонцами: 1) владение и пользование эстонским и русским языками; 2) общение между собой; 3) доверие к СМИ; 4) отношение к эстоноязычному обучению; 5) эволюция идентичности.
Пробежимся вкратце по этим направлениям.
1. Если в 1989 году эстонским языком владели 14% неэстонцев, то в прошлом году активно пользовались им уже 41%, а в Таллинне – 50%. В возрастной группе 15–34 лет этот показатель составил 62%, но среди лиц старше 65 лет – 27%. Русским языком активно пользовались 54% эстонцев, в Таллинне – 63%, но в возрастной группе 15–34 лет – только 24%.
2. Больше всего эстонцы и неэс-тонцы общались между собой на работе и как соседи, в последнее время несколько возросли контакты по интернету, а инициаторами общения выступали люди с обеих сторон.
3. Неэстонцы больше всего доверяют ETV+ (54%), а также местным газетам и новостным порталам на русском языке (53%), ПБК (48%) и другим российским телеканалам (42%). Эстонцы доверяют ETV и ETV2 (84%), местным газетам и порталам (76%), однако и те, и другие в курсе происходящего в их округе (87–89%) и в Эстонии в целом (87–93%). А вот знанием происходящего в России могут похвастаться 58% неэстонцев и только 23% эстонцев.
4. Введение эстоноязычного обучения уже в детском саду поддерживают 81% эстонцев и 66% неэстонцев, но только 29% неэстонцев хотели бы, чтобы их ребенок оказался в эстоноязычной группе садика (37% за взаимное языковое погружение). Еще пестрей картина по основной школе. Тем не менее порядка 80% как эстонцев, так и неэстонцев не протестуют против смешанных классов, хотя на северо-востоке отношение эстонцев к этому более сдержанное (62%) .
5. Эволюция идентичности – тема отдельного разговора.
С корнями или без?
Эволюция идентичности означает, что если принято решение остаться в Эстонии, то придется мириться с тем, что потихоньку начнут прорастать местные корни и ветшать прежние корни. В зависимости от возраста, это может длиться десятилетиями, но никогда не завершится полностью, как и интеграция. Точно так же по мере развития интеграции меняется и связанная с нею терминология. Если на эстонском языке когда-то говорили о неэстонцах, то теперь это уже люди иной национальности. Слово неэстонцы убрали и из названия Фонда интеграции. Показавшееся затасканным слово интеграция заменили словом новояза lõimumine, а в последнем мониторинге есть уже и sidusus (общность, взаимосвязанность). На русском языке интеграция так и осталась интеграцией, да и неэстонцы никуда не делись, зато уже идут разговоры, что интеграция вообще-то – синоним добровольной ассимиляции, ведь ассимиляция бывает не только насильственной.
«Открытым остается вопрос, какова эта добровольная ассимиляция: с корнями или без?
Спор вокруг этого возник после выступления президента Керсти Кальюлайд, где она по неосторожности обратилась к «дорогим соотечественникам с другими культурными корнями и родным языком», которые не поняли этого: кому какое дело, какие у нас корни? В то же время именно эти непонятливые все время опасаются, что их хотят лишить корней и родного языка, сделать «эстонцами», родства не помнящими. Прием этот, когда серьезная проблема подменяется какой-нибудь оговоркой, которую затем начинают раскручивать, как было и с плакатами «Эстонии 200» во время предвыборной кампании 2019 года, не нов. Российский МИД из 108 таблиц в мониторинге тоже выбрал только две (2), где говорится о гражданах второго сорта, словно ничего другого там и нет. А ведь там же чуть ниже написано, что хотя 28% неэстонцев и чувствуют, что им здесь не рады (9% эстонцев, кстати, тоже), все же 93% из них признают, что в Эстонии они чувствуют себя уютней, чем где бы то ни было на свете.
Так как же быть с корнями, прежде всего, русскими? Речь идет о том, являются ли пропутинские, условно говоря, корни и скрепы подлинно русскими корнями. Русские корни очень даже пригодятся в новой России, независимо от того, останутся ли их обладатели в Эстонии или вернутся на историческую родину, которая со всеми своими достоинствами вновь откроется миру. Кстати, в мониторинге есть и глава о возвращающихся снова домой из других стран, где 69% составляют эстонцы и 18% русские, которые почему-то возвращаются пока не в Россию, а в Эстонию. С чего бы это?
