14 октября закончилось судебное расследование уголовного дела, связанного со смертью 42-летнего Валерия Белянина, скончавшегося на хирургическом столе от обширного кровотечения из двенадцатиперстной кишки. Виноват ли врач Игорь Горячев (39) в смерти пациента? Что говорит он сам и его коллеги – выясняла «МК-Эстония».
В материалах уголовного дела есть подробное описание событий, предшествоваших трагической и нелепой смерти Валерия. В карте больного, открытой 24 ноября 2012 года, когда Валерия Белянина доставили из Силламяэ на скорой помощи в отделение экстренной медицины Ида-Вируской центральной больницы, есть его ответы на вопросы врача о состоянии здоровья.
Но вот что удивительно: эти ответы не соответствуют тому, что сказала в суде мать умершего Надежда. Создается впечатление, что убитая горем женщина либо действительно не помнит детали случившегося, либо умышленно излагает события совсем не так, как они происходили.
Поиски виноватого
Вероятно, не последним аргументом в обращении Надежды в суд оказался выигранный сыном погибшего иск к больнице (на момент смерти отца подростку было 14). Суд первой инстанции встал на сторону лечебного учреждения, однако окружной суд присудил больнице заплатить потерпевшему 1500 евро.
Иск к доктору Игорю Горячеву на сумму свыше 48 тысяч евро появился лишь спустя полтора года после смерти Валерия. Подсудимому, согласно пункту 1 статьи 13 Пенитенциарного кодекса (Ответственность за бездействие. Лицо несет ответственность за бездействие, если оно юридически было обязано действовать) и пункту 1 статьи 117 ПК (Причинение смерти по неосторожности), грозит реальное тюремное заключение на срок до трех лет.
Возникает вопрос, почему мать предъявила иск именно к Горячеву, а не к другим врачам, которые вели пациента? Например, к гастроэнтерологу, делавшему эндоскопию, которая закончилась в 9:45 часов и показала кровотечение из двенадцатиперстной кишки, после чего врач решил поставить клепсу (специальный зажим размером от 5 до 10 миллиметров)? Или к хирургам – больной же скончался на операционном столе? Ведь обвинить заочно можно любого из них, хотя врачи, включая и доктора Горячева, сделали все возможное, чтобы спасти пациента.
Но в дело вмешался случай: клепсу сорвало (о чем стало известно слишком поздно – уже при вскрытии трупа) и началось обильное внутреннее кровотечение, в результате чего состояние больного ухудшилось настолько, что его решили оперировать.
В течение последних полутора-двух часов до операции Валерий находился в тяжелейшем состоянии, так как потерял порядка 1700 миллилитров крови. Шансы на жизнь после того, как сорвало клепсу, по оценке судебно-медицинской экспертизы, были ничтожно малы. Несмотря на реанимационные мероприятия, спасти Валерния, увы, не удалось.
Многочисленные «почему»
Этих «почему» много. Почему, в частности, Надежда, мать Валерия, говорит о том, что весь туалет в квартире 24 ноября был в крови? Если так, почему эту кровь не взяли на экспертизу? Почему сам пациент утверждал, что крови не было? Почему родители Валерия, видя, что он мучается от сильных болей, вызвали повторно скорую лишь утром 25 ноября, через 7–8 часов после его возвращения из больницы домой? Почему доктор Горячев, опытный врач, не боявшийся брать на себя ответственность, поставил диагноз «кишечная инфекция»?
Итак, вернемся к началу трагедии. По словам Игоря Горячева, что подтверждается выпиской из карты Валерия Белянина, больной поступил в отделение экстренной помощи вскоре после 8 часов вечера 24 ноября. Доктор посмотрел историю болезни пациента в компьютерной базе данных и выяснил, что у пациента язва двенадцатиперстной кишки, с которой он давно не обращался к врачам. Возникло подозрение на обострение язвенной болезни.
Горячев: «Больной был в сознании, адекватный. Жаловался на общую слабость, тошноту, боли внизу живота, неоднократный жидкий стул. Рвоты не было. Эти клинические симптомы подпадали под: отравление, расстройство кишечника, кишечную инфекцию и, наконец, под кишечное кровотечение. Последний диагноз вскоре после опроса больного и ректального обследования отпал сам собой, поскольку Валерий сказал мне, что крови в стуле не было. Ректальный осмотр подтвердил его слова…»
Горячев: «Я поставил диагноз «кишечная инфекция» и назначил капельницу. После капельницы состояние пациента значительно улучшилось. Я подошел к больному и объяснил, что оставлять его в отделении до утра нет смысла: все анализы в пределах нормы. Порекомендовал обратиться к семейному врачу и спросил, может ли его кто забрать домой? Он ответил, что сейчас позвонит родным, они приедут… Карту пациента я закрыл в 21:40. Примерно 30 минут мужчина еще посидел в отделении, жалоб на ухудшение состояния не было. Из палаты Валерий вышел в около 10 часов вечера, через полчаса он направился на улицу. Своими ногами…»
Проблемы начались утром
На следующее утро, примерно в 7:30, скорая вновь доставила Валерия в отделение экстренной медицины, симптомы были те же, кроме одного – у пациента, по его же словам, дома один раз была рвота. Водой. А при желудочном кровотечении рвотные массы темно-кофейного цвета. Вызванные в суд медики-эксперты подтвердили как факт, что при кровотечении из двенадцатиперстной кишки рвота обязательно темная. Из этого следует, что кровотечения на момент второй доставки пациента в больницу не было.
В суде встал вопрос: почему доктор Горячев не назначил пациенту дополнительный анализ кала на «скрытую кровь»? Потому, ответил врач, что довольно часто результат этого анализа бывает ложно-положительным. При проведении этого обследования надо, чтобы больной перед анализом не употреблял в пищу помидоры, мясо, колбасу, не поранил при чистке зубов десну.
Чтобы посмотреть динамику болезни, больному снова были назначены анализы. Через полчаса смена Горячева закончилась, и он передал пациента другому врачу. Валерия отправили на фиброгастроскопию (эндоскопическое исследование пищевода, двенадцатиперстной кишки и желудка – прим. С.Л.) и обнаружили внутреннее кровотечение из двенадцатиперстной кишки. Пациенту поставили клепсу и положили в интенсив. Однако вскоре состояние его стало ухудшаться. Примерно без четверти час – через три часа после окончания фиброгастроскопии он попал на операционный стол.
Спасти было невозможно?
Можно ли было спасти Валерия на момент операции? Ответ врачей, с кем журналисту удалось связаться, однозначный – нет!
Тот же ответ дали и судмедэксперты в зале суда. Но, к сожалению, на многие вопросы эксперты так и не смогли ответить, поскольку среди них не было судмедэксперта-хирурга, которого, по мнению следователя полиции, занимавшегося досудебным расследованием, должны были вызвать в суд.
На вопрос Игоря Горячева и его защитника, присяжного адвоката Юри Леппика, почему нет эксперта-хирурга, судья, вызвавшая трех других суд-медэкспертов – Танеля Васса, Хейди Казе и Ану Адамс, ответила, что на хирурга – а его показания, по мнению доктора Горячева, стали бы самыми главными, независимо от того, были бы они «за» или «против» самого Горячева, – не хватило денег.
В суде эксперты высказали свое мнение по поводу гемоглобина, который мог якобы свидетельствовать о кровотечении. Гемоглобин у Валерия после капельницы был ниже нормы, но не критический.
Врач пояснил, что анализ крови на гемоглобин брали после капельницы, и эксперты согласились: после этой процедуры должно наблюдаться уменьшение показателей гемоглобина, но в каких пределах и за какое время он понижается, ответить не смогли.
В медицинской литературе конкретные цифры также не указаны. Равно как не указано, когда надо брать повторный, контрольный анализ крови, чтобы проследить динамику уровня гемоглобина. Адвокат Юри Леппик твердо уверен, что строить обвинение только на основании анализа гемоглобина – заблуждение.
«Не вижу причинно-следственной связи…»
Позиция прокуратуры известна: неправильно поставленный диагноз, который привел на следующий день к смерти пациента. Однако, по мнению адвоката и коллег его подзащитного, доктор Игорь Горячев, учитывая описанные выше обстоятельства, поставил правильный диагноз.
«Я работал с Игорем и знаю его как врача, не боящегося брать на себя ответственность за принятые решения, – рассказывает хирург Дмитрий Федоров. – Если врачей начнут наказывать в уголовном порядке, то они будут бояться принимать ответственные решения, в результате чего пострадают пациенты, а из медицинских специальностей, сопряженных с принятием решений, касающихся жизни пациента (я имею в виду, по сути, любую неотложную медицину), специалисты начнут уходить в менее ответственные специальности».
Федоров опасается, что будет создан крайне опасный прецедент, когда из любого врача можно будет сделать преступника и наказать за негативный исход лечения.
«Поэтому подобные дела не должны рассматриваться в уголовном порядке или же рассматриваться только в том случае, если здоровью пациента нанесен умышленный вред. Кроме того, расследование таких дел должно быть максимально объективным, с учетом мнения профессионального сообщества, а также с тщательным анализом всех обстоятельств произошедшего», – считает хирург.
Бывший руководитель Ида-Вируской скорой помощи Арнольд Персидский, клиницист с огромным опытом, считает, что по тем симптомам, которые описаны в истории болезни умершего пациента, действительно можно было поставить кишечное расстройство или кишечную инфекцию.
«Но вопрос не в диагнозе! Я не вижу причинно-следственной связи между действием или бездействием доктора Горячева и смертью пациента. Вот если бы больной скончался дома, тогда – да, доктор неверно поставил диагноз, – говорит Персидский. – Но пациент был вторично доставлен в больницу, и причина смерти – трагическое стечение обстоятельств, а не диагноз Горячева…»
Охота на ведьм
Опытный клиницист добавляет, что Игорь Горячев – врач высочайшей квалификации, пришел в скорую помощь в 2004 году, после окончания Тартуского университета, в 2008 году окончил резидентуру.
«Он умеет быстро принимать решение, от которого зачастую зависит жизнь больного», – описывает коллегу Арнольд Персидский.
Если же говорить о коллективном мнении врачей Ида-Вируской центральной больницы, то они склонны обвинять в «охоте на ведьм» Больничную кассу, «потерявшую» 33 миллиона евро, которые могли бы пойти, как того требовали медики во время недавней забастовки, на дополнительное финансирование больницы в целях улучшения качества лечения. И лишь в последнюю очередь – на повышение зарплаты врачей.
По их мнению, Больничная касса заинтересована сейчас в гонении на врачей, чтобы продемонстрировать, что доктора работают не столь хорошо, чтобы повышать им часовую ставку.
Официально же больница данное дело не комментирует. Мы отправили руководству медучреждения следующие вопросы:
– Виновен ли, с вашей точки зрения, доктор Горячев в смерти больного?
– Окажет ли Ида-Вируская центральная больница материальную помощь Игорю Горячеву (как доктору Яаку Линду, которому присудили выплатить 23 тысячи евро пациентке, пострадавшей во время неудачной операции по уменьшению желудка)?
Однако ответ был более чем лаконичным. «Мы не можем комментировать текущее уголовное судопроизводство», – написала специалист по коммуникации Надежда Иванова.
У каждого врача свое кладбище?
По статистике, хирурги и анестезиологи-реаниматологи находятся в группе риска по сердечным заболеваниям. Лишь 20% из них доживают до преклонного возраста. И если к тем моральным и физическим нагрузкам, которые доводят врачей до инфарктов, добавить еще и риск уголовной ответственности за неумышленные ошибки, то кто будет нас лечить?
{loadmodule mod_custom,Подписка}
К слову, врачи скорой и отделений неотложной помощи по смертности ушли недалеко от хирургов и анестезиологов. Игорь Горячев, например, иногда принимал до 40–50 пациентов в день и, значит, выносил столько же решений, за каждым из которых стоит чья-то жизнь. Он и сейчас работает в скорой помощи. Во врачебной бригаде – единственной из девяти бригад в Ида-Вирумаа.
Говорят, у каждого врача есть свое кладбище. Не ошибается тот, кто не работает. Каждый из врачей может допустить ошибку. И имеет право на ошибку. Неумышленную. Но судить врача за это, по мнению генерального секретаря Союза врачей Эстонии Катрин Рехемаа, можно только в случае, если нанесен умышленный вред здоровью пациента.
