Работа по памяти: выставка «Неудобное прошлое. Связанные миры»

Первую работу, которая встречает зрителя еще до входа в павильон, довольно легко пропустить – настолько она реалистична. Это тень, выполненная из черного коврового покрытия Паулиной Пуките. Она воспроизводит воображаемую тень от многоэтажки за мостом, «длинную тень прошлого», если следовать идеям и терминологии Алейды Ассманн. Художница занимается созданием теней, существующих без источника света, в отсутствие так-и-не-наставшего «светлого будущего». Тень незаметно присутствует в жизни постсоветского общества как коллективный мемориальный концепт. Другая работа Паулины Пуките буквально встречает зрителя при входе на выставку – рейл с одеждой, лишь на первый взгляд неотличимый от привычного элемента гардеробной. Посетители могут примерить висящие рубашки, пиджаки и пальто и оценить свои ощущения. Возможно, именно телесный опыт позволяет лучше осознать, что «неудобное» прошлое – это больше чем эпитет. 

Видеообъект Лии Достлиевой и Андрия Достлиева напоминает популярный в 90-х сувенир – картинку с движущимся песком. Постепенно проявляющийся пейзаж сменяется путем переворота картинки и – все начинается заново. Медитативное наблюдение за возникновением новых ландшафтов, сменяющих друг друга, как теза и антитеза, в конечном счете ведет к пониманию смены исторического ландшафта и убеждению в том, что история повторяется. В этом видео пейзажи выполнены в цветах, давших название всему проекту Достлиевых: «Черное на берлинской лазури», в котором использованы снимки нацистского фотографа-любителя. Запечатленные в объективе немецкого солдата виды Западной и Восточной Европы размещены на противоположных друг другу стенах. Авторы переработали их и сделали акцент на разнице масштабов этих пейзажей, открывая специфическую оптику агрессивной стороны.

Впрочем, уровни восприятия отличаются и в других работах, представленных на выставке. Исторические события, длящиеся процессы открываются словно в макросъемке, крупными планами. Эти крупицы, затерявшиеся в песке времени или попросту попавшие в зону умолчания в связи с их «неудобностью» для официальных версий истории, оказались в поле зрения художников по разным причинам. Некоторые проекты стали результатом биографических исследований, как, например, работа Яаны Кокко о Хелле Вуолийоки, финской писательнице и общественном деятеле. Останавливаясь на ее эстонских корнях, Яана Кокко брала интервью у местных жителей Валги, где Хелле выросла, и обнаружила не менее важную историю семей рома (ветви цыган), практически исчезнувших в годы немецкой оккупации.

Коллажи Зузанны Херцберг посвящены персональному вкладу еврейских женщин из Польши и Латвии, сражавшихся в Испании в интернациональных бригадах против режима Франко. Самым же глубоким по времени погружения стало коллективное исследование группы Family Connection, состоящей из выходцев с острова Кюрасао. Колониальное прошлое острова, его изучение становятся ключом к пониманию механизмов колониальной политики и в других регионах. Видео, инсталляции, картины воплощают в ярких образах эту историю проявления сообществ, ранее остававшихся в тени.

Другие проекты возникли из обращения художников к личным и семейным историям. «33 урода» Элеонор де Монтескью – название романа Лидии Зиновьевой-Ганнибал, с которой ее связывают родственные узы. Вика Экста делится со зрителями воспоминаниями отца о войне в Афганистане. Личный интерес к собственному национальному песенному наследию – мунаджатам – послужил основой для работы Янии Михалиной, происходящей из волжских татар. Культура, выжившая вопреки политике подавления коммунистическим режимом, воплощена в ритуалах исцеления и защиты. Мультимедийная инсталляция Танеля Рандера «Чертовы грабли» построена на опыте саморефлексии. Анализируя свои попытки изучения немецкого языка, автор наталкивается на проблему скрытой коллективной травмы по отношению к немецкой культуре, колониальной по отношению к эстонской в течение долгих лет. Проработка этой травмы представлена в одном из видео метафорически как боксерский бой с граблями, но по сути – с самим собой. Грабли как реальный объект также присутствуют в пространстве выставки. Вопреки распространенному выражению «не стоит ворошить прошлое» они приглашают прошлое ворошить, перебирать и прорабатывать.

Несмотря на то, что выставка собирает истории о трудных и даже болезненных периодах, географически и биографически сложных сплетениях, она полна жизнелюбия: здесь ярко проявлена частная человеческая жизнь в разнообразных обстоятельствах. Перед нашими глазами здесь – появление новой мемориальной культуры, не консервирующей историю, а обнаруживающей ее прорастание в настоящем.